17-я стрелковая Бобруйская Краснознаменная дивизия
Меню сайта
Категории раздела
Мои статьи [9]
Воспоминания [0]
Анализ документов [0]
Краеведение [0]
Исследования [0]
17 стрелковая Краснознамённая Бобруйская дивизия [0]
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Мои статьи

Васильев П. Г. Не сломлены крылья мои… : Годы учения. Капкан политических репрессий. Хождение по тюрьмам. Записки ополченца : Эскизы прозы. – М. : Зво

 

Васильев П. Г. Не сломлены крылья мои… : Годы учения. Капкан политических репрессий. Хождение по тюрьмам. Записки ополченца : Эскизы прозы. – М. : Звонница, 2000. – 352 с. : ил.
 

 

......Такая наша жизнь длилась недели две. В начале октября, числа четвертого-пятого, в Пречистом стала слышна канонада. Ее звуки быстро перемещались. Вначале они слабо долетали откуда-то спереди, перемещались влево, наконец, отчетливо стали слышны сбоку и даже сзади. Офицеры батальона стали бегать в разных направлениях. Начались собирание и погрузка аппаратуры связи. В батальоне нарастали напряжение, нервозность. Была объявлена боевая тревога. Поздно вечером батальон был построен и двинулся в тыл, откуда уже ясно была слышна пушечная стрельба. На марше из строя было вызвано несколько опытных радистов, которые побежали обратно. Позади вспыхнуло яркое пламя. Горели подожженные помещения совхоза, где только что располагался наш батальон. Напряженно лесными, полузаросшими дорогами шли всю ночь. Постепенно канонада все больше оказывалась сбоку. Впереди ее уже совсем не было слышно. Батальон выходил из полу окружения. На рассвете очень усталые в строй нашей роты встали двое из опытных радистов, вызванных на марше. Они сбивчиво рассказали, что на автомашине с радиоаппаратурой они были направлены в полуокруженные части для установления радиосвязи. Напоролись на немецкие разъезды, взорвали машину и с трудом догнали батальон. Им предстояло объясняться в особом отделе о причинах невыполнения приказа.

После нескольких тяжелейших переходов (один из них был равен семидесяти километрам в сутки) батальон был остановлен и расформирован. Часть, в которую входил и я, была направлена в 17-ю стрелковую дивизию Народного ополчения. Крайне усталые, грязные, мокрые, морально подавленные, мы остановились дождливым осенним днем на привал в Тарутине у памятника павшим в Отечественной войне 1812 года. На вершине памятника тускло поблескивал позолоченный орел. В то время и до рядовых солдат фронта доходили смутные, неясные сведения о талантливом генерале армии Г.К. Жукове, которому сопутствовал успех. Позднее стало ясно, что это искуснейший, выдающийся полководец.

 

И в студенческие годы, и в аспирантуре по временам у меня отрывочно иногда складывались стихи. Многие из них были порождены тяжелыми, даже трагическими событиями моей жизни, проникнуты тоской. Критичны. При прочтении недоброжелательными людьми они могли принести мне много вреда. Поэтому я их почти никогда не записывал, даже абсолютно безвредные с официальной точки зрения. Удачные же старался запомнить.

 

Вот что сложилось в моей голове в октябре 1941 года у памятника в Тарутине.

Шинели намокли. О, как далека

Дорога разбитых остатков полка.

Я голову поднял. Смотрю, предо мной

На шпиле сияет орел золотой.

Могучий, спокойный, он смотрит вперед:

Когда-то свершался далекий поход.

И будто он шепчет: «В пучине веков

Я видел немало, как ваши, полков.

Как вы, отступали они. Но потом,

Оправившись, в битву вступали с врагом

За землю родную, за славу и честь.

И воля, и смелость у честного есть».

 

И будто я вижу, что есть, но другой,

Могучий, как этот, орел, но — живой.

Он мыслит глубоко и смотрит вперед.

Я знаю, задуман великий поход.

Да! Трудностей много. Не счесть и потерь.

Но, друг мой, в победу ты искренне верь!

Немного из нас к той победе придет,

Но подвиг бессмертный

Народ воспоет.

Сочиненное стихотворение я читал своим однополчанам. Они его внимательно слушали. Некоторым, видимо, содержание стихотворения, его пафос были по душе. Никто из слушавших — усталых, намокших, подавленных — мне ничего не сказал.

На следующий день меня направили в роту связи сильно поредевшего полка 17-й стрелковой дивизии, расположенной на территории Угодскозаводского района Калужской области. Вечером следующего дня стали поговаривать, что поставлена задача ночью отбить Белоусово, захваченное немцами. Это было мое дежурство на телефонной станции. Долгое время от Белоусова, куда вышла штурмовая группа, не долетало ни звука. Проволочная (телефонная) связь с атакующими была постоянной. Наконец, в телефонной трубке послышалось: «Примите рапорт. К Белоусову подошел. Белоусово окружил. Белоусово взял. Немцев в Белоусове не оказалось. Обнаружен поваленный забор. Остались следы гусениц немецких танков».

Немецкое наступление продолжалось, но замедленными темпами. Обе стороны несли большие потери. Отступая, 17-я дивизия многократно наносила встречные удары. Ее части просачивались в порядки наступающих немецких частей, наносили фланговые удары, иногда заходили в тыл небольших наступающих немецких частей.

На четвертый день боев после нашего прибытия поредевший полк был соединен с другими подразделениями дивизии и получил название «сводного полка». Из разросшейся роты связи несколько человек, в том числе и я, были направлены в ослабленную стрелковую роту. Мы получили металлические каски, теплые шапки, рукавицы с отдельно сделанными указательными пальцами, удобные для стрельбы в морозное время. Польские карабины были заменены отечественным оружием.

Командиром отделения стрелковой роты, в которое меня направили, был Прошкин — очень меткий стрелок, но туповатый, туго соображающий и плохо понимающий команды человек. Большинство солдат взвода состояло из молоденьких пареньков-ополченцев, еще не прошедших первоначальную службу по призыву. Они тяжело переносили тяготы службы в Действующей армии. Отделение было размещено у подножия возвышенности, на которой расположилась маленькая деревушка, в окопах полного профиля. Отдельные ячейки, где солдат помещался стоя и виднелась только его голова, не были связаны между собой ходами сообщения, что было очень неудобно, когда надо было передать горячую пищу, ежедневные «сто грамм», приказы командира. Боец чувствовал себя одиноким и беззащитным. На дне окопа скапливалась вода, ее приходилось вычерпывать котелками для пищи и выплескивать наружу. Солдаты оставались в окопах и ночью, спали полусидя.

Ни днем, ни ночью я не снимал ни очков, ни каски. Проснувшись в первую же ночь, я почувствовал, что ступни ног потеряли чувствительность. Вода в окопе поднялась выше щиколоток. Ботинки и низ обмоток были в воде. Стал черпать и выплескивать воду наружу, зная, что она скоро вернется в окоп. Полы длинной кавалерийской шинели были мокры и желты от налипшей глины.

Командиром сводного полка был весьма пожилой, полный, медлительный военный, редко покидавший командный пункт. Мы его почти не знали. Фактически полком командовал начальник штаба — сухопарый, подтянутый, быстрый в движениях. Казалось, он не спал: то на лошадке, то пешком появляясь в низовых подразделениях полка на самой передовой линии, отдавал четкие приказания. Полк был мобилен.

В середине третьего хмурого осеннего дня моего пребывания в полку связной потребовал командира отделения к ротному.

— Пойдем со мной. Хорошенько слушай и запоминай приказания, — кивнул взводный в мою сторону.

Часовой не пустил меня в землянку ротного.

— Только командиров взводов. Кому сказано?

Из землянки ротного командир отделения выскочил обозленным:

— Ни черта не понял, что надо делать!

Переспросить у ротного, чтобы растолковал?

— Иди ты к... За мной!

Взвод был поднят.

— По одному за мной!

Шли цепочкой, молча, скорым шагом меж редких кустов, без дороги.

Вдруг последний в цепочке закричал:

— Прошкин, стой!

— Что там?

— Бежит ротный. Стреляет из автомата. Прошкин, а за ним и весь взвод цепочкой пошли навстречу ротному, который, запыхавшись, подбегая, кричал:

— Куда ты, сукин сын, ведешь отделение? Ты к немцам ведешь! Вот там за поворотом их передовая. Прямо под их огонь ведешь! Тебе что было приказано? Идти в боевом охранении в прямой видимости слева от роты! А ты куда свернул? Застрелю! — и тыкал автоматом в грудь Прошкину.

— Не понял!

— Приказ я отдал ясно. Надо было спросить разъяснения, если не понял! Быстро нагоняйте роту и идите слева от нее на расстоянии прямой видимости как боевое охранение!

Вскоре показались строения окраины Угодского Завода. Когда мы подошли к его центру, то увидели, что двери магазинов и складов были открыты. Мы стали заходить и набирать продукты. Я набрал в котелок хрустких, душистых соленых огурцов. Вошли в отведенное нам на ночлег здание школы. В одном из классов в углу почти до самого потолка валялись в беспорядке книги из школьной библиотеки. На полу в разных местах были разбросаны удостоверения об окончании школы — заполненные, подписанные, с приложенными печатями. Ученики и их родители были так подавлены быстрым наступлением немцев, что не получили эти важные документы.

В ворохе книг верхней была «Война и мир» Л.Н. Толстого, первый том. Я поднял и наугад раскрыл его: «Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско-цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было идти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным»1.

Я вспомнил недалекое прошлое: как мы прошли к Ярцеву за пять суток около трехсот километров, потеряв отсталыми каждого третьего, и еще позже за сутки прошли около семидесяти километров с полной боевой выкладкой. Читая гениальные строки Толстого, я не мог и приблизительно представить меру усталости солдат Багратиона, их выносливости и мужества. Для того чтобы ощутить степень страданий и мужество солдата, надо побывать в его шкуре, самому пережить то, что пережил он. Томик «Войны и мира» я положил в заплечный мешок и долго носил с собой.

Ранним утром следующего дня мы были опять в походе. Шли лесной дорогой, заросшей местами пожелтевшей некошеной травой и мелким кустарником. Низкое осеннее солнышко ласково пригревало нас. Пожелтевшие осенние листья начинали опадать и что-то неразборчиво шептали, покачиваясь под слабенькими порывами ленивого осеннего ветерка. Иноходью по обочине дороги проехал неутомимый начальник штаба полка. Из коротких солдатских реплик, пробегавших по рядам, стало известно, что идем мы в тыл к немцам освобождать занятую ими деревушку Грачевку. На одном из коротких привалов, сидя под кленом с ярко-желтыми осенними листьями, наблюдая их редкое медленное падение, думал, что многие из нас скоро уйдут в небытие, как эти красивые листья.

 

К вечеру дорога привела нас к узкой речушке, на берегу которой притулилась Грачевка. Неслышно мы стали накапливаться между частыми кустами лесной опушки, совсем близко от крайних домиков. Даже мне, близорукому, были ясно видны минометы разместившейся батареи и ничего не подозревавшие немногочисленные немецкие солдаты. Казалось, один-два неожиданных броска — и минометы и деревушка будут наши. Это понимал каждый и с нетерпением ожидал команды.

Вдруг позади нас в лесу раздались пулеметные очереди. Немцы прытко выскакивали из крестьянских избушек, бросались к минометам, нацеливая их на лес и опушку, на которой залегли мы. Они вскидывали автоматы на изготовку, плюхались на землю, образуя реденькую цепочку для обороны. В наших рядах стали раздаваться выкрики: «Измена. Бежим».

Ни командира отделения, ни взводного, ни ротного поблизости не оказалось. Напрасно мы звали командира отделения Прошкина. Никто не отзывался. Когда близко от меня кто-либо вскакивал, бежал, я кричал: «Стой! Ложись! Держись вместе, кучнее!»

Позади нас по окраине деревушки начали стрелять длинными очередями два-три пулемета. Мои призывы к отдельно бегущим не остались тщетными, особенно для молоденьких солдатиков. Они стремительно падали. Медленно, с остановками ползли в мою сторону. У каждого в руках было личное оружие. Из деревни прозвучало несколько минометных выстрелов. Осколками разорвавшихся мин срезались сучья и стволы сосен. Я понял, что надо отходить организованно, хотя бы небольшой группкой. Моя команда: «Отходить! Короткими перебежками! Группой! К дороге, по которой пришли!» — выполнялась.

Близко справа очередями бил пулемет. Приказав продолжать движение к дороге, я побежал к пулемету. Один пожилой пулеметчик упорно бил по верхушкам сосен. Упав рядом с ним, я закричал:

— Куда бьешь? Зачем?

— Кукушка!

— Сам ты кукушка! Какие кукушки? Где они? Отходи вместе с нами к дороге, по которой пришли. Ведь ты один. Тащи свой пулемет и патроны.

Впереди завиднелась небольшая полянка. На ней полусидело-полулежало около десятка солдат, которые поджидали нас. Валялось несколько пулеметов Дегтярева, несколько дисков патронов и металлических коробок с патронами.

— Товарищ командир! — обратился ко мне солдатик. — Видите, побросали пулеметы и патроны к ним. Надо бы все это взять, но мы не сможем унести.

— Каждому, кроме личного оружия, взять по пулемету Дегтярева. Остальным взять патроны, кто сколько может унести. Медленно пойдем к дороге, по которой пришли сюда, и далее по ней. Ведь нас никто не преследует. Там наверняка найдем своих.

Потные, крайне усталые, мы медленно брели, пока не натолкнулись на группу солдат во главе с командиром с двумя кубарями. Решили остановиться на ночлег. В сумерках появился очень худой и бледный, как бумага, военный, назвавшийся «комбатом один». Он выяснял, откуда у нас пулеметы, и требовал возвращения их. Очень усталые и злые молоденькие солдатики наотрез отказались вернуть собранное. Когда комбат, повысив голос, приступил к одному из солдат, тот, вскинув карабин, крикнул: «Отойди. Застрелю».

 

 

Полный текст: по ссылке на источник



Источник: http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=12108
Категория: Мои статьи | Добавил: Клио (04.09.2017) | Автор: Васильев П.Г.
Просмотров: 1348 | Теги: 17 стрелковая дивизия, ополчение | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Поиск
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • База знаний uCoz