Выборгский замок — щит Швеции
Город-крепость Выборг был самым старым и самым важным шведским форпостом на востоке, контролировавшим от посягательств новгородцев, а после и русских, не очень-то мирившихся с существованием замка, западную часть Карельского перешейка и Северное Приладожье — на территориях, бывших некогда в составе Новгородской земли. Неоднократно полки русских князей и воевод приступали к замку, однако взять мощную каменную крепость, обросшую за столетия несколькими линиями укреплений, оказалось непросто. Даже великий полководец Ивана III — воевода Даниил Щеня — был вынужден уйти ни с чем, хотя и имел под своей командой мощную осадную артиллерию и изрядное число воинов.
После заключения в 1615 году Столбовского мира, завершившего интервенцию на севере России, шведы получили крепость Корелу и побережье Финского залива, а Выборг стал не столько военной, сколько экономической и административной столицей восточной Балтики. К началу XVIII века укрепления замка, построенные по бастионной системе в конце XVI века, пришли в ветхость, гарнизон состоял из второлинейных войск, непригодных для полевой армии, на вооружении находились устаревшие орудия, больше походившие на музейные экспонаты. С началом Северной войны, однако, ситуация начала меняться стремительно, а о стратегическом положении Выборга вспомнили и в ставке Карла XII, и в лагере Петра I.
В начале Северной войны главными шведскими крепостями, преграждавшими путь в Финляндию, были Нотебург и Ниеншанц, замыкавшие исток и устье Невы соответственно. Это были небольшие каменно-земляные укрепления, которыми Пётр овладел уже к началу мая 1703 года. Именно взятие Ниеншанца открыло русским доступ к Балтике, после чего неподалёку была заложена крепость Санкт-Петербурх — будущая столица Российской империи. Царь со всей энергией принялся за освоение земель и строительство города, однако угроза шведского вторжения заставила предпринять наступление на важнейшие форпосты шведов — Нарву и Выборг. В 1704 году Нарва была захвачена, что стало большим успехом русского оружия, а вот на севере в руках шведов оставалось всё Приладожье, прикрытое крепостями Кегсгольм (бывшая Корела) и Выборгом. Пока эти два опорных пункта оставались в руках Карла XII, о спокойствии нового города можно было только мечтать, ведь ему угрожал не только шведский флот, но и неприятельские полки. И как только король Карл с армией отправился в Саксонию воевать за земли союзника Петра курфюрста и короля Польского Августа, царь решил овладеть замком.
Фёдор Апраксин, Брюс и Господин Полковник
Кампанию 1706 года Пётр решил вести в том числе и на Карельском перешейке, приступив с внушительными силами к Выборгу. Хотя это и было второстепенное стратегическое направление, взятие крепости являлось важным как с точки зрения обеспечения безопасности Петербурга, так и создания угрозы Финляндии. Во главе осадного корпуса стояли сподвижники Петра — Ф. М. Апраксин (будущий победитель при Гангуте) и Р. В. Брюс (брат Якова Брюса, первый комендант Петербурга), сам царь присутствовал при армии инкогнито. Войска были собраны в Петербурге только к концу сентября: всего в походе приняли участие около 20 000 солдат и офицеров. Главные силы русских объявились у стен города только 12 октября (по старому стилю), взяв попутно несколько укреплённых шведских позиций, защищавших город с юга. К этому моменту глава гарнизона города шведский генерал Майдель, совершивший в предыдущем году диверсию против Петербурга, возобновил укрепления Выборга, усилив их траншеями. Гарнизон города насчитывал более трёх тысяч человек, ещё изрядное число шведов готовилось подойти на помощь осаждённым с севера.
Интересным моментом было написание Петром специального наставления «Как чинить в нынешнем походе», объединявшего строевые, тактические и дисциплинарные положения. До принятия Устава и Артикула Воинских такие наставления нередко разрабатывались для конкретной кампании, с учётом опыта прошлых лет. Они красочно характеризуют состояние армии в первые годы «регулярства». Среди прочих, можно встретить и такие фразы: «чтобы отнюдь крику не было во время бою, но тихо, и никто, кроме офицеров, в то время говорить не должен под наказанием смерти» или «також и никто б шумен (или пьян) не было, и в дороге лишних огней, шуму и прочих бесчинств отнюдь не чинить». Это показывает, что ведение «правильной» войны и дисциплина в бою и на марше были ещё не вполне уяснены петровскими солдатами, что и стало одной из причин неудач первых лет войны. Впрочем, это было фактором второстепенным, хотя и немаловажным. Главной сложностью были планирование и правильное ведение операций русской ставкой.
Подойдя к крепости, Пётр обнаружил, что Выборг превосходно защищён, причём шведы имели возможность сообщаться с «большой землёй» как морем, так и по мосту, наведенному на противоположный берег Выборгского залива, который не контролировался русскими войсками. В условиях распутицы осадная артиллерия безнадёжно отстала, и русской армии предстояло бессмысленно топтаться у шведских редутов, ожидая холодов. Но тут в ставку царя прибыл сержант Щепотев — человек необычайный.
Преображенский полк: друзья царя
Во время Выборгской осады произошёл один из самых любопытных эпизодов в истории Северной войны. Дело было в том, что русская армия, отправившись под Выборг, не имела при себе никакого сопроводительного флота и даже лодок. По прибытии к крепости выяснилось, что шведы снабжают город по морю, а шведские суда с припасами для гарнизона крепости стоят совсем недалеко от берега в акватории Выборгского залива. Вдруг в русском войске появилась дерзкая, граничащая с безумием мысль — захватить шведские транспорты, не имея ни флота, ни артиллерии. Главным героем этой истории стал капрал бомбардирской роты Преображенского полка — Михаил Щепотев.
На первый взгляд может показаться странным, что какой-то сержант возглавил столь смелую авантюру, и это при том, что в отряде Щепотева был капитан, не являвшийся, тем не менее, командиром отряда. Здесь нужно обратить внимание на личность самого Щепотева и то подразделение, которому он принадлежал. Отборная бомбардирская (гренадерская) рота старейшего полка русской гвардии была элитой элит русской армии, личный состав которой состоял из совсем не случайных людей. Сержант Щепотев, по своему званию даже не являвшийся офицером армейского полка, был доверенным лицом царя, выполняя поручения, не соответствующие формальной должности.
В 1703 году Щепотев командовал одним из судов, следовавших с Олонецких верфей в только-только основанный Санкт-Петербурх, а за несколько месяцев до этого фактически возглавлял строительство стратегической «Осударевой дороги» от Белого моря до Онежского озера. В 1704-м, во время осады русскими Нарвы, Щепотев был направлен в осадный корпус генерала Апраксина (брата командующего выборгской осадой в 1706-м) для ведения разведывательно-диверсионной деятельности в тылу шведов и наблюдения за действиями командующего. В 1706 году он уже в Астрахани, где контролировал действия генерал-фельдмаршала Шереметьева, подавлявшего стрелецкий бунт. И это будучи гвардейским унтер-офицером! И вот теперь он оказался под Выборгом и был полон решимости ввязаться в какое-нибудь дело. Вскоре у него созрел дерзкий план.
Безумству храбрых поем мы песню: подвиг капрала Щепотева
Глядя на шведские суда, беспечно стоявшие на выборгском рейде, Щепотев и его товарищи предложили царю попугать шведов, а именно: захватить несколько купеческих кораблей с припасами для гарнизона. Делать русским всё равно было нечего — осадная артиллерия тащилась по раскисшим дорогам, безнадёжно отстав от главных сил, а деятельная натура Щепотева изнывала от безделья не меньше царя. На авантюру сержант подбил нескольких товарищей, которые набрали целый отряд из охотников (добровольцев) гренадёрских рот солдатских полков. В качестве плавсредств были выбраны рыбацкие лодки, очевидно, реквизированные у местных. На эти пять лодок должен был погрузиться «десант» из 50 гренадеров, ночью скрытно приблизиться к шведским судам, напасть на них и захватить «призы». Атака была намечена в ночь на 13 октября — то есть в тот день, когда главные силы русской армии только подошли к крепости.
Ночью лодки отчалили от русского берега Выборгского залива. Дело было сложным, но не невозможным — главное было незамеченными подойти к судам неприятеля и тихо перебить охрану, которой не должно было быть много на гражданских судах. Однако в дело вмешался случай. Вместо шведского грузового судна русские подошли к одномачтовому боту «Эсперн» — флагману шведской флотилии. Там вместо нескольких матросов была целая рота экипажа — более ста человек солдат и офицеров. Возможно, среди находившихся на судне были и гражданские лица, но большинство составляли шведские солдаты. Перед Щепотевым встал выбор: отвернуть и попытаться уйти с минимальными потерями или продолжить атаку. Сержант преображенцев колебался недолго и приказал начать атаку. Русские стали подниматься на борт бота, завязалась рубка, где на одного русского гренадера приходилось два шведа. Вряд ли бой был продолжительным, однако результаты оказались впечатляющими.
Русским удалось захватить четырёхпушечный бот и 26 человек команды! Ещё 76 человек были убиты в ходе атаки гренадеров. Из 50 смельчаков вернулось только 13, 5 из которых были тяжело ранены. Всех их немедленно произвели в офицеры. Сам Щепотев и его близкий друг бомбардир Дубасов пали в том бою, как и 35 их товарищей. Их тела были отправлены в Петербург и по требованию Петра торжественно захоронены с высшими воинскими почестями в присутствии высших сановников. В письме Меншикову Пётр так отозвался об этом событии: «Господин Щепотев… неслыханною славой живот свой окончал». Царь не скрывал своё восхищение подвигом русских солдат, как и печали о ранней кончине своего сподвижника. В письмах к друзьям царь не раз упоминал об этом случае, а в номере первой русской газеты «Ведомости» даже была помещена пространная реляция на этот бой. В память о тех событиях в собрании музея ВМФ в Петербурге хранится топорик со взятого шведского бота, как напоминание об отваге и доблести русских солдат.
Взятие Выборга… не сегодня
В конце октября 1706 года под Выборг всё же прибыла небольшая партия мортир — крупнокалиберных орудий, ведущих огонь навесом, разрушавших и поджигавших строения в осаждённом городе. Стремясь продемонстрировать мощь русской артиллерии и воздействовать на боевой дух осаждённых, Пётр приказал подвергнуть город обстрелу. За четыре дня артподготовки русскими мортирами было выпущено более тысячи ядер, нанесших, по свидетельству самих шведов, опустошительный урон городским постройкам.
Этим и закончилась первая осада Выборга — 27 октября русские войска начали отступление из-под крепости, не достигнув сколько-нибудь заметных успехов. Впрочем, по сравнению с Нарвой были явные изменения — Карл XII находился в Западном походе и не мог использовать ситуацию в своих силах, а среди шведских генералов не нашлось достаточно смелых и энергичных, чтобы активно противодействовать русским при полном господстве на море. С другой стороны, сам Пётр учёл неудачи прошлых лет и со всей тщательностью вёл как осаду, так и отступление. При отходе царь использовал старинный, но действенный приём — пока под покровом ночи армия выступила в направлении Петербурга, в русском лагере жгли костры и бивакировали драгуны, изображавшие присутствие русской армии на прежнем месте. Первая осада Выборга завершилась.