Как ранее писала «АГ», 12 февраля Пятый кассационный суд общей юрисдикции изменил размер штрафа, назначенного адвокату АП Кабардино-Балкарской Республики Ратмиру Жилокову1, со 100 тыс. до 50 тыс. руб. Ранее Верховный Суд КБР, рассмотрев апелляционную жалобу на приговор адвокату, заменил наказание в виде реального срока лишения свободы штрафом.
Напомним, что конфликт произошел 20 мая 2020 г., когда Ратмир Жилоков по просьбе доверительницы Дианы Безаргиковой, которую правоохранительные органы заподозрили в организации азартных игр, прибыл для участия в осмотре полицейскими помещения. В этом помещении Безаргикова собиралась открыть интернет-кафе. В районе обеда на место прибыл оперуполномоченный с целью обследования помещения, не имея на это правовых оснований. Позднее к нему присоединились сотрудники полиции. До позднего вечера они в отсутствие законных оснований пытались проникнуть в помещение. До начала мероприятия на место подъехал еще один сотрудник полиции (впоследствии оказалось, что это был заместитель начальника по охране общественного порядка ОМВД по Урванскому району Тимур Нагоев), который начал угрожать адвокату и после словесной перепалки стал заламывать ему руки и приказал подчиненным доставить Жилокова в отдел.
Для защиты прав задержанного коллеги в отдел полиции прибыли адвокаты АП КБР Наталья Магова, Диана Ципинова и Людмила Кочесокова, однако оказать квалифицированную юридическую помощь им не удалось из-за воспрепятствования этому нескольких полицейских во главе с их начальником Радионом Шогеновым. При этом полицейские затащили Диану Ципинову в здание отдела и заковали в наручники, продержав ее там до приезда сотрудников отдела собственной безопасности МВД.
29 мая 2020 г. Диану Ципинову и Ратмира Жилокова задержали и вскоре им предъявили обвинения по ч. 1 ст. 318 УК. По версии следствия, поводом для изначального задержания Жилокова послужило то, что он ударил Тимура Нагоева головой в лицо, причинив телесные повреждения.
Урванский районный суд КБР в приговоре в отношении Ратмира Жилокова отметил, что сотрудники полиции во главе с Нагоевым не намеревались проводить документальную проверку деятельности павильона Безаргиковой – им достаточно было убедиться, что там не проводятся нелегальные азартные игры, а если проводятся, то провести профилактику своим появлением: «Профилактика – одно из основных направлений деятельности службы охраны общественного порядка при необходимости осмотра помещения, и работа строится на доверии и взаимопонимании законопослушных граждан, которые не препятствуют сотрудникам полиции, а, наоборот, оказывают содействие». Именно этим объясняется отсутствие регистрации в книгах учета ОМВД информации о посещении помещения для проверки. Ведение же дел оперативного учета в их обязанности не входит, указал суд, добавив, что «Отдельные “предприниматели”, злоупотребляя действующим законодательством и ссылаясь на такое формальное основание, как отсутствие распоряжения на проверку, используют время для смены декорации помещений и уничтожения следов правонарушений».
Суд отметил, что Тимур Нагоев загнул руку Ратмира Жилокова в целях самозащиты. Свидетели защиты, в том числе следователь Д., не являются очевидцами преступления; Д. мог не увидеть повреждения у Нагоева, так как «специально осмотр не проводил и продолжал работать после дежурства, соответственно, при пониженной внимательности». Кроме того, указывается в приговоре, ночью внимание свидетеля было сосредоточено на «нервозных обстоятельствах, созданных истерией приглашенных Жилоковым адвокатов». В то же время суд признал незаконной судебно-медицинскую экспертизу, проведенную без ознакомления с постановлением о ее проведении Ратмира Жилокова, отметив, что была проведена другая экспертиза, отчего характер и локализация телесных повреждений Нагоева не изменились.
Суд указал, что предложение сотрудника правоохранительных органов предоставить возможность осмотра с последующим предоставлением распоряжения связано не с нарушением закона, а с попыткой снять напряжение и решить задачу до прибытия коллег с документом. «К тому же при сопровождении и воздействии группы адвокатов, которые вели себя агрессивно, в здании ОМВД в отношении сотрудников совершено еще одно преступление, соответственно, все мероприятия производились спонтанно, что повлияло на качество оформления материалов», – пояснил суд.
Согласно приговору Ратмир Жилоков признал, что сущность предъявленного обвинения ему разъяснена и понятна. «В судебном же заседании на уровне истерии Жилоков и многочисленные его защитники, избрав такую линию защиты, стали утверждать, что обвинение не понятно», – отмечалось в приговоре. Гособвинитель пыталась прокомментировать предъявленное обвинение, однако изменения в порядке ст. 246 УПК не вносились.
В результате суд признал Ратмира Жилокова виновным и назначил наказание в виде реального лишения свободы сроком на полтора года.
Сторона защиты подала апелляционные жалобы, с доводами которых ВС КБР не согласился. В то же время он изменил наказание адвокату. ВС КБР заметил, что, приходя к выводу о назначении Ратмиру Жилокову наказания в виде реального лишения свободы, суд не привел мотивов о невозможности достижения целей наказания при назначении ему иных, более мягких видов, предусмотренных санкцией ч. 1 ст. 318 УК, а также не привел выводов о достижении целей наказания путем назначения лишения свободы. При этом обстоятельств, отягчающих наказание, судом не установлено, сам Жилоков характеризуется только положительно, у него на иждивении четверо малолетних детей. При наличии других видов наказаний, предусмотренных санкцией ч. 1 ст. 318 УК, суд, не обосновав свои выводы, избрал самый суровый вид – лишение свободы, нарушив тем самым требования ч. 3 ст. 60 УК, устанавливающие обязанность суда учитывать при назначении наказания характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.
В итоге Верховный Суд КБР изменил приговор: назначил Ратмиру Жилокову наказание в виде штрафа в 100 тыс. руб. и освободил из-под стражи.
Сторона защиты посчитала, что апелляция не проанализировала и не опровергла доводы апелляционных жалоб, а потому обратилась в кассацию. В своей жалобе Ратмир Жилоков просил отменить судебные решения и оправдать его в связи с отсутствием в его действиях состава преступления.
Ранее советник ФПА Борис Золотухин, защищавший Ратмира Жилокова, отмечал, что Урванский районный суд практически породил противоположные решения по делу об административном правонарушении и по уголовному делу, поскольку по первому действия потерпевшего Тимура Нагоева признаны незаконными. «То есть Ратмир Жилоков не оказывал неповиновение законным действиям сотрудника полиции. Однако в апелляционном постановлении по уголовному делу указано, что Тимур Нагоев действовал в рамках закона. Далее идет вывод, который не относится к правовому государству: даже если действия Нагоева были незаконными, Жилоков, и вообще любой гражданин РФ, должен был выполнять его незаконные требования, а потом только подавать жалобу в суд», – пояснял он.
Рассмотрев жалобы, Пятый КСОЮ посчитал, что действия сотрудников полиции были правомерными, поскольку они «вправе провести осмотр места происшествия при наличии соответствующих обстоятельств, которые в действительности имели место быть».
Вопреки доводам жалобы факт прекращения в отношении Жилокова административного материала о правонарушении по ст. 19.3 КоАП в связи с отсутствием состава нарушения не является основанием для признания невиновности по ч. 1 ст. 318 УК, поскольку основанием для прекращения административного производства были процессуальные нарушения при составлении протокола об административном правонарушении. Кроме того, неповиновение, наказуемое в административном порядке, не предполагает применения в отношении должностных лиц насилия, а прекращение административного производства не означает отсутствие уголовно наказуемого деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК, заметила кассация.
Суд отметил также, что доводы об изменении предъявленного обвинения гособвинителем и о возврате к первоначально предъявленному обвинению в ходе судебных прений не подтверждаются протоколом судебного заседания. Однако суд первой инстанции в приговоре сослался на доказательства, которые сами по себе по настоящему делу не устанавливают никаких обстоятельств, являющихся доказательствами в силу требований ст. 74 УПК. Кассация, в частности, исключила из числа доказательств ряд протоколов, ответы из ведомств, объяснения Ратмира Жилокова с пояснениями об обстоятельствах произошедшего и постановление суда о наложении ареста на имущество.
«Кроме того, суд апелляционной инстанции, изменяя приговор и смягчая Жилокову Р.М. назначенное наказание с лишения свободы на штраф, не учел требования ч. 5 ст. 72 УК РФ о том, что при назначении осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания», – отмечается в кассационном постановлении от 12 февраля.
Пятый КСОЮ добавил, что Ратмир Жилоков содержался под стражей, а также отбывал меру пресечения в виде запрета определенных действий с наложением запрета пользоваться средствами связи и покидать жилое помещение в определенные часы. В соответствии с п. 1.1 ч. 10 ст. 109 УПК в срок содержания под стражей засчитывается время запрета, предусмотренного п. 1 ч. 6 ст. 105.1 Кодекса, из расчета два дня его применения за один день содержания под стражей. Таким образом, резюмировала кассация, срок запрета покидать жилое помещение также надлежит учитывать при применении ч. 5 ст. 72 УК, а потому снизил сумму штрафа до 50 тыс. руб.
В комментарии «АГ» Борис Золотухин посчитал, что суд кассационной инстанции вышел за пределы полномочий и установил обстоятельства, противоречащие материалам дела и обстоятельствам, установленным судом первой инстанции. Так, пояснил он, кассация посчитала, что сотрудники полиции при обнаружении признаков преступления имели право провести осмотр места происшествия в нежилом помещении (на что они действительно имели бы право), тогда как в суде первой инстанции полицейские утверждали, что у них было разрешение на проведение ОРМ (обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств). «Ни один сотрудник полиции не сказал, что хотел осмотреть место происшествия, а кассация обосновала законность действий сотрудников полиции именно намерением провести осмотр места происшествия», – в заключение добавил Борис Золотухин.
Защитник Ратмира Жилокова, адвокат АП Карачаево-Черкесской республики Казбек Тохчуков заметил: кассация не приняла во внимание, что судами первой и второй инстанций не дана оценка доказательствам защиты, которые не опровергнуты в предусмотренном законом порядке. То есть допущено нарушение конституционного принципа состязательности и равноправия сторон, а также требований ст. 15 УПК.
«В частности, не дана оценка заключению компьютерной экспертизы и показаниям эксперта о том, что время составления файла “Распоряжение” не соответствует текущему времени и данный файл создан по истечении двух месяцев с даты, указанной в распоряжении, а история его создания “подтерта”. При этом, как установлено в судебном заседании, сотрудники полиции, направленные для обследования помещения, не располагали этим документом и не смогли предъявить распоряжение о проведении гласного ОРМ “обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств”. Более того, данные сотрудники полиции в силу требований законов не были правомочны проводить ОРМ и не могли в данном случае в отсутствие согласия или оснований, предусмотренных Законом о полиции, проникнуть в помещение для его обследования», – указал адвокат.
Казбек Тохчуков добавил: судами не учтено, что разъяснение существа обвинения, его конкретизация не связаны с полномочиями гособвинителя, предусмотренными ст. 246 УПК, и направлены на реализацию права обвиняемого знать, в чем он обвиняется (Определение Конституционного Суда РФ от 29 сентября 2011 г. № 1217-О-О/2011). На стадии судебного разбирательства именно суд в силу ч. 1 ст. 11 УПК обеспечивает реализацию такого права. «Поэтому в судебном заседании стороной защиты от гособвинителя было получено разъяснение (конкретизация) предъявленного обвинения относительно целей применения насилия. Такое разъяснение (конкретизация) фактически определило пределы судебного разбирательства и, как следствие, линию защиты, при этом соблюдение процессуального порядка и формы конкретизации обвинения не является процессуальной обязанностью стороны защиты. Значит, их несоблюдение не влечет негативных последствий для нее. Между тем судебные акты приняты без учета полученных разъяснений (конкретизации) обвинения, и данное обстоятельство во всяком случае свидетельствует о нарушении права на защиту», – указал он.
Казбек Тохчуков подчеркнул, что ч. 1 ст. 318 УК предполагает уголовную ответственность за применение насилия в связи с исполнением представителем власти должностных обязанностей (т.е. в связи с законной деятельностью сотрудника правоохранительного органа). Иное толкование и применение ст. 318 УК дают основания полагать, что противоправные действия представителей власти находятся под защитой закона и обеспечиваются правосудием, добавил адвокат.
«Поскольку требования и действия сотрудников полиции, направленные на проникновение и обследование помещения, были незаконны, квалификация инкриминированного Ратмиру Жилокову деяния по ст. 318 УК указывает на неправильное применение уголовного закона, его Особенной части», – резюмировал Казбек Тохчуков. Защитник добавил, что приведенный и далеко не полный перечень допущенных нижестоящими судами нарушений закона указывает на наличие оснований для отмены судебных актов.
1 В настоящее время его адвокатский статус прекращен.
