Падающие звезды (старая орфография)
Эпилог

ЭПИЛОГЪ.

Что хуже: женское письмо или Тамбовская губернiя? Этотъ немного странный вопросъ задалъ себе Евстратъ Павлычъ Бахтеревъ, остановившiйся, какъ въ сказке, на распутiи трехъ полевыхъ дорожекъ. День былъ жаркiй, настоящiй iюльскiй. Кругомъ безъ конца разлеглись поля назревавшей пшеницы. Местахъ въ пяти отдельными купами круглились рощицы, въ которыхъ прятались заброшенныя помещичьи усадьбы. Одна изъ этихъ купъ принадлежала усадьбе "Уланка", куда Бахтереву нужно было пройти. На железнодорожномъ полустанке безтолковый сторожъ ткнулъ пальцемъ прямо и сказалъ:

- Иди все прямо, баринъ... Дорога одна.

Вотъ тебе и одна дорога... Бахтеревъ въ отчаянiи селъ на землю, досталъ изъ кармана письмо Бачульской и еще разъ перечиталъ его. Конечно, числа, какъ на всехъ женскихъ письмахъ, не полагалось, а самый адресъ можно было прочитать только по догадке: Уланка, Ульянка, даже выходило что-то вроде Улыбки.

- Очень даже трогательно, - ворчалъ Бахтеревъ, пряча письмо.

Бачульская писала ему въ Воронежъ, где Бахтеревъ гастролировалъ, и просила убедительно навестить ее. До рокового полустанка все шло благополучно, а тутъ сразу точно на необитаемый островъ прiехалъ: лошадей нетъ, послать за ними некого, фамилiи Бачульской никто не слыхалъ и т. д. Однимъ словомъ, получалась Тамбовская губернiя, о которой все сведенiя Бахтерева ограничивались тамбовскими окороками и знаменитой "кашей изъ Тамбова", которой "не было прiятней, веселей".

После некотораго колебанiя, Бахтеревъ решилъ, что нужно идти по средней дорожке, темъ более, что по ней навстречу ехала деревенская телега, - последнее было только предположенiемъ, потому-что где-то далеко впереди, надъ лоснившейся шелкомъ безконечной пшеницей медленно двигалось облачко пыли.

Бахтереву пришлось идти по меньшей мере битый часъ, только для того, чтобы убедиться, что предполагаемая крестьянская телега точно провалилась сквозь землю. Но, когда онъ хотелъ придти въ отчаянiе, изъ живой стены пшеницы показалась баба, Да, настоящая россiйская баба - въ лапоткахъ, съ замотанной, не смотря на летнiй зной, шалью головой. Когда Бахтеревъ задалъ вопросъ объ Улановке, баба ткнула рукой прямо и ответила:

- А вонъ она...

Очевидно, эта тамбовская баба была родственницей железнодорожнаго сторожа. Бахтеревъ пошелъ впередъ съ твердой решимостью куда-нибудь дойти. Попался какой-то глубокiй оврагъ, по дну котораго пряталась въ лозникахъ безымянная речонка, потомъ глинистый косогоръ, потомъ плотина, а за ней барская усадьба въ уютной рощице.

- Здесь, - решилъ Бахтеревъ.

Усадьба походила на все помещичьи усадьбы. Двухъ-этажный деревянный домъ съ колоннами, террасой, съ какой-то башенкой, крутомъ запущенный садикъ, за домомъ неизбежная "вековая аллея", которая хранила воспоминанiе о счастьи дедушекъ и бабушекъ, и т. д. Бахтеревъ вошелъ прямо въ открытое парадное крыльцо, потомъ попалъ въ какой-то корридоръ и, наконецъ, очутился въ уютномъ садике изъ сиреней и акацiй. На зеленой садовой скамейке сидела женщина съ какой-то женской работой, рядомъ съ ней въ колясочке, прикрытой кисеей, спалъ ребенокъ. Появленiе Бахтерева заставило женщину подняться.

- Боже мой, кого я вижу?!-- сказала она.

- Марина Игнатьевна, вы ли это?-- въ свою очередь удивился Бахтеревъ и покосился на детскую колясочку.

Она густо покраснела и театральнымъ жестомъ пригласила говорить тихо.

- Онъ спитъ... - объяснила она съ виновато счастливымъ видомъ.

Бехтеревъ принялъ позу благороднаго отца изъ "La dame aux camélias" и даже заложилъ правую руку на бортъ летняго пиджака.

- Фамилiя?-- коротко спросилъ онъ.

- "Домби и сынъ"...

- Ага, понимаю...

Они оба разсмеялись. Вероятно, старая барская усадьба давно не слыхала такого счастливаго, хорошаго смеха...

- А где же онъ! -- спросилъ Бахтеревъ.

- Онъ у Шипидина... Я сейчасъ пошлю за нимъ. Это совсемъ близко - версты четыре. Мы считаемъ разстоянiе по деревенски.

Она встала и позвала горничную. Отданъ былъ приказъ, и горничная отправилась бегомъ, шлепая босыми ногами. Когда Бачульская возвращалась, Бахтеревъ ее обнялъ и поцеловалъ.

- Ахъ, это нельзя... - смущенно объясняла она. - Я уже начинаю забывать наши актерскiе добрые поцелуи.

Они сели на зеленую скамеечку, и Бачульская въ короткихъ словахъ разсказала все, что случилось за этотъ годъ. Бургардтъ после выставки сейчасъ же исчезъ неизвестно куда. Она и Шипидинъ страшно перепугались, пока не пришла мысль искать его въ Финляндiи, - действительно, Бургардтъ уехалъ на Иматру и тамъ поселился. Съ нимъ было очень не хорошо. Временами онъ заговаривался, потомъ были истерическiе припадки, безграничный страхъ и страшная тоска.

- О, намъ много было съ нимъ хлопотъ, - разсказывала Бачульская и прибавила уже вполголоса: - Да и сейчасъ бываютъ несчастные дни... Но все-таки жизнь въ деревне точно воскресила его, хотя о работе нечего и думать. Надо подождать... Мы теперь занимаемся больше всего деревенскимъ хозяйствомъ. Есть две лошади, две коровы, Анита выкармливаетъ телку - однимъ словомъ, настоящiе помещики. Я ужасно рада, что его все это интересуетъ и даже больше - онъ увлекается. Прошлое мне иногда кажется какимъ-то тяжелымъ сномъ. Кстати, когда будете писать мне, адресуйте на имя m-me Бургардтъ... Бачульская больше не существуетъ.

Бахтеревъ крепко пожалъ ея руку и проговорилъ съ тяжелымъ вздохомъ:

- Да, да, чувствую, что вы счастливы... Можетъ быть, когда нибудь забредетъ къ вамъ старый товарищъ по сцене... Да, не оставьте его... Одно слово участiя... несколько дней отдыха...

гостю и тоже заключилъ его въ свои объятiя.

- Боже, какъ я васъ радъ видеть, Евстратъ Павлычъ, - повторялъ онъ. - Да, радъ... Жена вамъ писала уже не первое письмо, и мы частенько васъ поджидали.

- Следовательно, и я тоже радъ, - прибавилъ отъ себя Шипидинъ, оглядывая гостя съ ногъ до головы. - А какой-бы изъ васъ отличный рабочiй вышелъ... да...

Вечеромъ они долго сидели въ саду вокругъ самовара, вспоминая прошлое, и Бургардтъ, какъ случается съ семейными людьми, проговорилъ словами жены:

- А, знаете, прошлое мне кажется какимъ-то тяжелымъ сномъ... Это и былъ сонъ.