20 марта Верховный Суд вынес Определение № 310-ЭС24-10890 (2) по делу № А48-11855/202, в котором разъяснено, при каких условиях передача имущества, находившегося в хозяйственном ведении МУП, подвергаемого процедуре банкротства, другому муниципальному учреждению не причиняет вред кредиторам должника.
В 2008 г. МУП «Жилищное ремонтно-эксплуатационное предприятие» получило по акту приема-передачи нежилое помещение, которое было закреплено за ним на праве хозяйственного ведения. Спустя четыре года предприятие передало это помещение МБОУ «Лицей № 40 г. Орла» на праве безвозмездного пользования для размещения там подросткового клуба «Ровесник». С этого времени помещение фактически использовалось лицеем, в нем осуществлялась деятельность по дополнительному образованию детей.
В середине апреля 2019 г. предприятие обратилось в администрацию г. Орла с предложением о принятии помещения в муниципальную казну со ссылкой на то, что оно не эксплуатируется им длительное время и фактически находится во владении лицея. В том же месяце городская администрация вынесла постановление, согласно которому помещение подлежало принятию в муниципальную казну с прекращением права хозяйственного ведения предприятия. Этим же актом управлению муниципального имущества предписывалось закрепить помещение за лицеем на праве оперативного управления. Далее в ЕГРН была внесена запись о прекращении права хозяйственного ведения МУП на помещение, право оперативного управления лицея на эту недвижимость было зарегистрировано в июле 2019 г.
Впоследствии предприятие подверглось банкротству, его конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением к муниципальному образованию «город Орел» в лице управления муниципального имущества и землепользования администрации города и к лицею о признании недействительной сделки по изъятию из хозяйственного ведения должника и передаче этому образовательному учреждению на праве оперативного управление нежилого помещения, применении последствий недействительности этой сделки. В дело о банкротстве предприятия вступил прокурор.
Суд удовлетворил заявление управляющего, признав спорную сделку недействительной. В свою очередь апелляция и кассация поддержали такое определение. Суды сочли, что спорная сделка была заключена в трехлетний период подозрительности, ее стороны подконтрольны одному и тому же муниципальному образованию. Безвозмездное прекращение права хозяйственного ведения должника повлекло за собой невозможность реализации его имущества в составе конкурсной массы предприятия для проведения расчетов с кредиторами, что причинило вред последним.
Изучив кассационную жалобу управления муниципального имущества, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда отметила: в апелляции кассатор утверждал, что в настоящее время оспаривание сделки не направлено на защиту прав и законных интересов кредиторов предприятия, поскольку выручка от реализации иного имущества уже превысила совокупный объем требований кредиторов. В подтверждение своей позиции орган местного самоуправления представил протокол о результатах торгов от 8 мая 2024 г. и просил отложить судебное разбирательство для дополнительного обоснования приводимых им обстоятельств, в том числе новым отчетом управляющего, который будет подготовлен к собранию кредиторов, назначенному на 7 июня 2024 г. Эти доводы публично-правового образования в нарушение требований АПК РФ не получили какой-либо оценки со стороны апелляционного суда, немотивированно отклонившего ходатайство управления муниципального имущества и огласившего резолютивную часть постановления 4 июня. При этом такие обстоятельства имели существенное значение для правильного разрешения спора.
Из обстоятельств этого дела, заметил ВС, следует, что учредитель не считает свои права нарушенными. Наоборот, муниципальное образование явно выразило волю на передачу помещения лицею для разрешения отнесенного к ведению муниципалитета вопроса местного значения, касающегося организации дополнительного образования детей. Намерение изменить целевое предназначение помещения органы местного самоуправления не выразили, напротив, они настаивали на сохранении существующего положения дел. «Таким образом, если утверждения муниципального образования о величине денежных средств, поступающих на счет предприятия, соответствовали действительности, отсутствовало лицо, чьи гражданские права в соответствии с п. 1 ст. 11, абз. 4 ст. 12 ГК РФ нуждались в судебной защите путем признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности», – указал Суд.
Он добавил, что в такой ситуации апелляции следовало отложить рассмотрение дела и проверить обстоятельства, перечисленные муниципальным образованием. В отсутствие субъекта, чьи права могли быть восстановлены, единственным реальным результатом судебного решения стало лишь создание препятствий для осуществления социально значимой деятельности по внеурочному образованию детей, что не согласуется с задачами судопроизводства.
При этом в отзыве на кассационную жалобу в ВС РФ и в судебном заседании конкурсный управляющий подтвердил, что в настоящее время на счете предприятия аккумулировано свыше 60,2 млн руб., из которых более 59 млн руб. – плата за имущество, реализованное на торгах 8 мая 2024 г., на которые обращал внимание орган местного самоуправления в апелляции. Общий размер обязательств предприятия, как указал управляющий, превышает 58,6 млн руб. Следовательно, денежный остаток на счете должника превышает сумму всех его обязательств. Соответствующая разница, равно как и иное имущество, в том числе возвращаемое предприятию в порядке реституции, составляет ликвидационную квоту, причитающуюся муниципальному образованию как учредителю, воля которого направлена на оставление помещения во владении лицея. В связи с этим Верховный Суд отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отказал в удовлетворении заявления.
Адвокат МКА «Семенцов и Партнеры», арбитражный управляющий Евгений Пустошилов назвал определение ВС РФ весьма противоречивым: оно, по его мнению, закладывает возможность злоупотребления со стороны управляющих в процедурах банкротства в интересах должника. «Уже давно сложилась практика, согласно которой конкурсное оспаривание может осуществляться в интересах только тех кредиторов, отношения с которыми существовали к моменту совершения предполагаемой противоправной сделки (например, на это указано в Определении ВС РФ № 306-ЭС23-14897 от 27 ноября 2023 г.). Такая практика сложилась после вынесения Определения ВС РФ № 306-ЭС20-2155 от 3 августа 2020 г. по делу № А55-30718/2016, поскольку ранее механизмы банкротства (в том числе в рамках фиктивных процедур по искусственно созданным основаниям) недобросовестно использовались для оспаривания сделок, которые не могли быть оспорены по общим правилам», − пояснил он.
Эксперт полагает, что определение ВС РФ предоставляет возможность манипулировать порядком оспаривания сделок с целью предоставления недобросовестным контролирующим лицам незаконного преимущества. «Например, если в период перед банкротством КДЛ вывели все активы должника в свою пользу, но конкурсный управляющий оспаривает в первую очередь сделки с ординарными контрагентами. В таком случае с учетом этого определения ВС очередь до сделок с аффилированными лицами может не дойти, что очевидно не является справедливым подходом. Например, если гражданин, получивший в банке кредит, перед банкротством переоформил по договору дарения на родственника одну свою квартиру, а вторую спешно продал независимому покупателю, пусть и по заниженной цене, у управляющего появляется возможность оспорить только вторую сделку, причем независимый покупатель не имеет возможности на этот порядок повлиять. Очевидно, что в такой ситуации справедливым будет обратное действие. Раньше такой законной возможности не имелось, в особенности с учетом Определения ВС РФ № № 307-ЭС20-11632 от 16 ноября 2020 г., в котором указано на безусловную обязанность арбитражного управляющего оспаривать все сделки должника», − заметил Евгений Пустошилов.
Управляющий партнер АБ «Глушаков, Туманова и партнеры» Виктор Глушаков полагает, что в этом деле судьи Верховного Суда продолжают тенденцию исследования оспариваемых в банкротстве сделок под призмой оценки прав получателя потенциальной ликвидационной квоты. «И если ранее их оценка касалась недобросовестного потенциального получателя ликвидационной квоты (см. Определение ВС РФ от 14 ноября 2024 г. № 305-ЭС24-13352), то в рамках настоящего спора оценивалась воля добросовестного лица, которое добровольно отказалось от получения имущества в результате оспаривания сделки. Стоит отметить социальную ориентированность спора. Не могу с уверенностью сказать, что аналогичная логика могла иметь место в коммерческих отношениях. Впрочем, вывод под стать предыдущему решению: отсутствует лицо, чьи права нуждались в судебной защите путем признания сделки недействительной», − считает он.
Эксперт добавил, что Закон о банкротстве не содержит такого основания для отказа в оспаривании сделок должника, которое затрагивает оценку прав и законных интересов потенциального получателя ликвидационной квоты. «По сути, эта тенденция продвигается судьями ВС РФ как собственная, но вполне логичная инициатива. Однако данная логика также вызывает вопросы. Позиция ВС РФ работает при условии, что конкурсной массы достаточно для погашения требований кредиторов, а получатель ликвидационной квоты отказывается от оспаривания сделки. Не станет ли это способом злоупотребления в делах о банкротстве госпредприятий, когда оспаривание “нужных” сделок будет отодвигаться до момента наполнения конкурсной массы за счет “ненужных сделок”, а в конце процедуры получатель ликвидационной квоты сообщит, что его права восстановлены за счет других лиц, а оставшиеся сделки можно оставить как есть?» − задался вопросом Виктор Глушаков.